Прав Марьян. Какими бы справедливыми мотивами я ни руководствовалась в своей мести Хвостатому, а всё это для меня может очень плохо закончиться.

Вот как едва не закончилось вчера!

Помаявшись в приемной и разложив вещи по местам, я через полчаса сама заглянула в кабинет к шефу с новой порцией американо. Постучалась и вошла, прикрыв за собой дверь.

Максим уже успел привести стрижку в порядок, убрал волосы в пучок на макушке и переместился за рабочий стол, открыв постороннему взгляду короткие виски и четкие скулы. Сидя перед монитором с сосредоточенным выражением лица, он что-то набрасывал на графическом планшете, время от времени меняя стилус в пальцах на простой карандаш и делая пометки на листе бумаги.

В ближайший два часа не ожидалось никаких встреч, и Орловский ослабил галстук, забыв надеть пиджак и расстегнув на рубашке пару верхних пуговиц.

Взгляд случайно упал между ними… и слова потерялись.

Красивый засранец. И плечи хороши. А еще обидно, что из всех изъянов у него имеется только один – «Бабник!»

Максим сидел сосредоточенно и в то же время расслабленно, и меня, естественно, во внимание брать не собирался. Пф! Кто берет во внимание своих рыжих и очкастых секретарш?.. Однако заметил, потому что спросил сухо, не отрываясь от своего занятия и не поднимая на меня взгляд.

– Что вы хотели, Гельятина?

Я молча прошла и поставила на стол перед ним горячий кофе. Сказала, слегка помедлив:

– Я думаю, Максим Богданович, что вашей Ангелине Ветровой не понравится вмешательство полиции в ее жизнь. А точнее, я в этом уверена.

– И? – вот теперь Максим оторвался от своего занятия и поднял на меня глаза. – Что вы предлагаете?

Теоретически я могла предложить много, а на деле, собственно, только одно.

– Дайте мне время, и я еще раз попробую с ней связаться. Вдруг она передумает, когда я корректно дам понять, что вы не отступите? Это будет лучше, чем подключать ваши связи и пугать человека слежкой. Вы ведь только поговорить с Ангелиной хотите?

– Вообще-то, да.

– Ну и отлично! Тогда я пошла.

– Геля?

– Что?

Я успела обернуться и направиться к двери, когда парень меня окликнул. Развернулся и встал из кресла, куснув губы.

– Только не давите на нее. Мы не знакомы друг с другом официально, и я не знаю, почему у Ангелины сложилось обо мне превратное мнение.

– Ну что вы, Максим Богданович, я помню о границах. А насчет «почему», – взглянула в ореховые глаза, – угадать не сложно. Это в правилах успешных мужчин считать успешных женщин выскочками. Бывает, скажешь сгоряча, и даже не заметишь…

Но Максим хмуро сдвинул брови.

– Не бывает! Я точно знаю, что ничего подобного не говорил, – уверенно ответил. – Хоть вы мне верите, Ветерок?

Верю ли я?

От тихого возмущения горло сжалось, а дыхание сперло грудь.

Да он издевается – этот Кен…таврище! Табуна Барби на него не хватает! Нет, сейчас мне точно лучше уйти, пока я не наговорила глупостей.

А вот и первая из табуна пожаловала! И сразу же с претензией!

Словно в ответ на мои мысли, дверь распахнулась, и в кабинет ворвалась крашеная блондинка с наращёнными до талии локонами, в розовом полушубке, облегающих джинсах и розовых сапогах со стразами – популярная поп-певица, как я успела узнать из ее прошлого визита к Орловскому. Тамила Тай.

На непредвзятый взгляд девушка была миленькая и наверняка перспективная, раз уж у ее продюсера имелся контракт с самим «Империалом». Но вряд ли с зачатками элементарного воспитания, иначе она хотя бы постучала, прежде чем врываться в кабинет серьезного человека. А именно таким, как ни крути, Максим Орловский и являлся.

На этот раз у нее не было преграды в лице меня, и ей не пришлось угрожать мне каким-то Жоржиком, требуя немедленно пропустить к Максиму. Но она все равно надула пышные губы размера XXL, увидев парня.

– Привет, Максик! У меня опять катастрофа! – затараторила капризно, бросая сумку в одно из кресел для гостей. – С тех пор, как я переночевала у тебя последний раз, ты меня игнорируешь и не отвечаешь на звонки! Но ты не представляешь, как мне нужен, Ма-акс! Я не хочу снимать клип на Кипре, я хочу на Мальдивах! Ты же видел мою новую грудь, ее теперь всем показать не стыдно! Пожалуйста, Максик, поговори с Жоржиком и объясни ему, что мы потом этот клип никому не продадим! Он снова на мне экономит, старый дурак!

Если Орловский и умел краснеть, то он покраснел, переводя взгляд с вошедшей девушки на меня. Это для нее я была пустым местом, а для своего шефа, надеюсь, хоть отчасти оставалась человеком.

Хотя, я уже не была в этом уверена.

– Здравствуй, Тая, и… сядь! – неожиданно сердито бросил Максим гостье. – Какого черта ты входишь в мой кабинет без приглашения и влезаешь в разговор? Геля, извините.

Но я уже подняла руку, отступая. Подумаешь, узнала интимные подробности жизни Орловского. Хорошо хоть не увидела!

Бедная Крапивина. Вот почему она бегает к нему по три раза на день. Если бы я была невестой Хвостатого, я бы его с первого раза прибила двумя вазами… чтоб не мучился муками совести!

– Да всё нормально, Максим Богданович! – махнула ладонью. – Я здесь всего лишь секретарь, задача которого вовремя принести вам кофе.

– Ой, можно мне тоже кофе? – обрадовалась Барби, сбросив с плеч шубку, и плюхнулась в кресло. – Мне нужен релакс!

Но я вдруг рыкнула:

– Нельзя! – и вышла.

Как-то слишком эмоционально у меня сегодня день начинается!

Милашка в розовом пробыла у Орловского ровно три минуты, после чего с дрожащими губами вылетела из кабинета и пулей умчалась из офиса, оставив двери открытыми.

Я закрывать не стала, продолжая сидеть на своем месте, и Максим тоже не подошел. Так и просидели больше часа в рабочей тишине, пока к исполнительному не потянулись клиенты и подчиненные. А потом и сам генеральный агентства заглянул.

Моложавый еще и представительный мужчина в дорогом костюме вошел в приемную и остановился напротив моего стола.

– Добрый день, Гельятина Людовиковна, – поздоровался с той долей приветливости, которые сильные мира сего проявляют к простым смертным.

Я встала и одернула на бедрах пиджак – все-таки главный Босс.

– Добрый, Богдан Андреевич, – ответила. Естественно, заставлять его ждать я не собиралась. – Максим Богданович у себя, – сообщила по протоколу.

– Знаю. Как замечательно вы здесь всё устроили, – мужчина огляделся. – Знаете, боюсь сюда приводить своего секретаря, чтобы он от зависти мне плешь не проел!

Ну, с шевелюрой у обоих Орловских дело обстояло на зависть другим, так что здесь Андреевич лукавил. Но что-то его задержало у моего стола, и я ждала…

– Я вот что хотел сказать, Геля…

– Слушаю.

– Пора бы уже вашему Сан Санычу показаться у нас, – остро и без намеков посмотрел в лицо. – А то спасибо сказать некому. Я пересмотрел все контакты, но, к своему стыду, не нашел нужный. Передайте ему, что я лично буду рад его видеть в «Империале» в любое время.

Я выпала в осадок.

– Х-хорошо, передам.

Одно дело бравировать сгоряча, и совсем другое – смотреть в глаза и что-то обещать серьезному человеку. С которым, случись моей мести выйти из-под контроля, шутки закончатся плохо. Если вообще не сказать катастрофически.

Орловский старший ушел, а я расстроилась. Но продолжила делать свою работу, раз уж во все это ввязалась!

В кабинет к его сыну зашла уже после обеда, для достоверности потянув время.

– Максим Богданович, – сообщила официально, – я поговорила с Ангелиной. Она согласна с вами встретиться. Сегодня в шесть вечера в кафе-баре «Красный абрикос», подойдет?

Максим работал, но, услышав новость, обрадовался.

– Да, вполне. Геля, неужели у вас вышло? – удивился.

– Как видите.

– Нет, все-таки вы у меня потрясающий секретарь! – улыбнулся. – Так и знал, что у вас получится!